Спасая мать с отцом, Василисса шагнула в чащу, что дышала мраком. Тропы здесь вели не туда, куда хочется, а туда, куда надо. Каждый шаг — испытание, каждый шорох — проверка на смелость. Страх стал ее спутником, а потом — просто тенью, от которой научилась уходить.
В чаще она встретила его. Взгляд, в котором читалось что-то знакомое, будто отражение в темной воде. Это чувство было новым, острым, как первый луч солнца сквозь хвою.
Но лес шептал не только чужими голосами. Он нашептывал что-то о ней самой. Чем глубже уходила Василисса, тем больше замечала: тени к ней тянутся, а тишина вокруг — не пугает, а ждет. Общее с этим местом оказалось не случайностью, а тихим, давним знанием, которое теперь прорастало изнутри. Правда о ее корнях ждала в самой сердцевине, где заканчивались тропы и начиналось нечто иное.
